Преследуемый. Hounded - Страница 80

Тем временем калифорнийская «железная дева» вскочила и воспользовалась шансом пообедать моим ухом. Боль оказалась невыразимой, даже ужаснее, чем чтение полного собрания сочинений Эдит Уортон, но сейчас я бы не сумел ни отодвинуться, ни тихо пискнуть: «Ой!» А на меня уже летел москит размером со шнауцера: уродец приземлился мне на грудь и кровожадно вонзил хоботок в мое плечо, я хотел его прихлопнуть, но не смог.

А какой-то синий чешуйчатый монстр, наверняка нажравшийся стероидов, впился в мою ногу и подкинул вверх. Спустя мгновение я увидел перед собой раззявленный рот, полный блестящих зубов, и пришел к выводу, что очень скоро провалюсь в утробу гиганта. Шнауцер-москит, похоже, не хотел рисковать своей шкуркой, поэтому с влажным хлопком вытащил хоботок и улетел в неизвестном направлении.

Потом меня бесцеремонно швырнули на землю, и я сломал левое запястье. Так я и лежал – лицом к Преисподней – и глазел на орду демонов и Энгуса Ога, поносившего Смерть.

– Очевидно, что он мертв! Чего ты ждешь?

Мертв? Ничего подобного, Энгус! Вероятно, сегодня ночью мне и впрямь придет конец, как и полностью истощенной земле, но, может, я выкручусь. Ватага демонов выла и корчила рожи, попав под воздействие титанической огненной (однако непостижимым образом холодной) изжоги, и по большей части забыла обо мне. Вот и хорошо.

К сожалению, Хладный Огонь не истребил крылатых тварей: мерзкий москит снова присосался ко мне и начал выкачивать из меня кровь. В отличие от обычных комаров он не стал впрыскивать местное обезболивание, чтобы притупить боль от проникновения хоботка. Но я мог поспорить, что его слюна ядовита и у меня будут рубцы, а может, и ожоги, – если я все-таки выживу, выползу с поля боя и доплетусь до Темпе.

Демоны, которым я нанес удар, умирали от Хладного Огня разными способами: одни растворялись и превращались в липкие вонючие лужи, другие ослепительно вспыхивали, а некоторые взрывались, и от них оставалась лишь горстка пепла. Тот, кто сожрал мое ухо, закончил свои дни именно таким образом – и более я о нем никогда не слышал.

Похоже, я уже никогда не смогу по достоинству оценить творения группы «Айрон Мэйден», названной в честь старинного пыточного орудия, совсем некстати подумал я.

А обстановка между тем накалялась.

– Что происходит? – задал риторический вопрос Энгус и тотчас напыщенно ответил себе, как и положено несносному ослу, коим он и являлся: – Я понял! Хладный Огонь! Значит, он стал хилым, как котенок. Где меч, Родомила?

Фрагарах покоился под липкими останками демона – в нескольких ярдах от меня. Но ведьма вроде бы его не заметила: что за союзницу себе выбрал, Энгус Ог?

Интересно, какой приказ он отдал ей ранее? И вообще Энгус собирается что-нибудь делать с уцелевшими демонами, которые избежали Хладного Огня? А как быть с москитом и с теми монстрами, которые успели вылезти из Преисподней как раз перед тем, как он запечатал портал? Они-то тоже чувствовали себя превосходно: ведь по счастливой случайности их не коснулся Хладный Огонь.

Наверное, Энгус отпустил их на свободу, и теперь они растворятся среди населения Апачи-Джанкшен.

Оборотни рвали на части всех, кто оказывался рядом с Халом и Обероном, – и это меня несказанно порадовало. Но я знал, что в ближайшее время волкам потребуется моя поддержка – серебряные цепи были для них серьезным препятствием. Но сейчас я был бессилен!

– Я его не нахожу! – извиняющимся тоном ответила Родомила. – Меч здесь, но не могу указать место!

– Тогда объясни, какой мне от тебя прок! – прорычал Энгус. – Ты гарантировала, что найдешь меч и принесешь его мне, даже если друид уже скинул твои чары с Фрагараха! Ты лгала мне!

Ха-ха! Я не снимал заклинания – за меня потрудилась Лакша: вдобавок она умудрилась уничтожить колдовской индикатор Родомилы, с помощью которого та могла бы обнаружить Фрагарах. Однако Лакша не стала прятать изначальную магическую сигнатуру оружия, поэтому Родомила почувствовала, как я обнажил Фрагарах, но не сумела определить его местонахождение.

А не пора ли Лакше сделать что-нибудь полезное?

Родомила собралась дать Энгусу язвительную отповедь, но вдруг ее глаза широко раскрылись, и она недоуменно заморгала.

– Говори, ведьма! – Для бога любви Энгус на удивление слабо реагировал на невербальные сигналы.

Но Родомиле было наплевать на Энгуса и его вопли: она лихорадочно пыталась предотвратить неизбежное.

Поздно! Череп ведьмы вдавился внутрь сразу с четырех сторон, как если бы четверка железнодорожных рабочих синхронно нанесла ей удары кувалдами по голове. Частички мозга, смешанные с кровью, вылетели из серебряной клетки и даже испачкали сияющие девственные доспехи Энгуса Ога.

Вот откуда берет начало моя паранойя! Поэтому-то я и боюсь ведьм и не доверяю им!

Вахтенный журнал друида от 11 октября мог бы гласить: «Никогда не серди Лакшу».

Внезапно я понял, что омерзительный москит оторвался от меня. Кажется, он еще не насытился, но почуял приближение опасности и потому решил улететь прочь. Я попытался выровнять дыхание: кто знает, что меня ждет?

Спустя долю секунды я ощутил, как острые когти принялись царапать мою грудь. Приподняв голову, я увидел – кого бы вы думали? – боевого ворона, Морриган, Собирательницу павших.

Энгус Ог, который как завороженный наблюдал за смертью своей ручной ведьмы, немного оторопел. Он уставился на меня… и покосился на всадника на бледном коне, который равнодушно взирал на поле битвы. Смерть кивнула и молча указала перстом в мою сторону. Она, конечно, намекала на Лакшу, которая колдовала в лесу, но Энгус сделал свой собственный и совершенно неправильный вывод.